Позади меня раздался громкий предостерегающий окрик и злобный вопль; я резко обернулся и очутился лицом к лицу с двумя обнаженными по пояс мускулистыми бойцами. Один из них, хищно оскалив зубы, набросился на меня; другой — это был Мушманго, — взлетев по трапу, издал воинственный клич, закончившийся на выдохе коротким взвизгом, и единым махом своей чудодейственной сабли распластал нападавшего чуть ли не на две половины, словно тушу барана во время состязания мясников.

На шкафуте туземцы уже брали верх над пиратами. Разъяренные тяжелыми потерями, они дрались в сгущающемся мраке так, будто каждый их удар был последним. До меня донеслись крики о пощаде. На ахтердеке Мушманго преследовал бегущую фигуру, мотнувшуюся к кормовому ограждению. В то время как беглец вскарабкался на балюстраду фальшборта, арабский клинок впился ему в шею у основания черепа. Голова несчастного полетела за борт, а обезглавленное туловище рухнуло на палубу. Вождь обернулся ко мне, сверкнув белозубой улыбкой.

— Ему больше не воевать, — сказал он.

Победа была на нашей стороне. Шесть или семь распростертых фигур неподвижно лежали на ахтердеке, среди них и сэр Ричард. Только я и Мушманго стояли на собственных ногах. Я опустился на колени подле сэра Ричарда и приподнял ему голову. Глаза его были открыты, и он находился в полном сознании.

— Боюсь, со мной все кончено, друг мой, — проговорил он. — Кровь скапливается внутри и не вытекает наружу. Мы победили?

Эмбер поднялся по трапу и подошел к нам. Зияющая резаная рана шла поперек его широкой груди, раскрываясь в такт с учащенным дыханием, но он только пренебрежительно рассмеялся и махнул рукой.

— Это всего лишь царапина, даже ребра не задеты, — сказал он. — Дело сделано, шкипер; остались кое-какие мелочи. Ну и дьяволы же эти островитяне! Дай им волю, так они всех до одного перережут, никому не дадут пощады! Шхуна затонула. Мы обрубили канаты у грапнелей 73 , и она пошла ко дну.

В пылу сражения я не обратил внимания на то, как сильно накренилась «Золотая Надежда» под тяжестью тонущей шхуны и как ее резко качнуло, когда она наконец освободилась. Я просто не заметил исчезновения «Сокола».

— Надо отнести сэра Ричарда в каюту, — сказал я. — Где Майкл?

— Охотится за Ластоногим Фентоном. На баке осталась последняя горстка пиратов. Остальные получили свое сполна!

Мушманго отправился на фордек для участия в финальной драке, а мы с Эмбером отнесли сэра Ричарда в его бывшую каюту.

— Вы нашли Фрэнка? — спросил он.

В суматохе последних событий я совершенно забыл о парне. По правде говоря, у меня не было ни времени, ни возможности искать его.

Я осмотрел все каюты и вышел на палубу. Залитая кровью, она представляла собой ужасное зрелище. Трупы туземцев и англичан вперемешку валялись повсюду. Раненые стонали, корчась от боли, либо молча сидели у фальшборта, или висели на нем, точно безжизненные мешки, или ползли по палубному настилу, оставляя за собой кровавый след, умоляющим жестом протягивая руки, прося о помощи или о капле воды. Ни Фрэнка, ни Питера Хиггинса среди них не было. Спотыкаясь о тела мертвых и раненых, я пробирался на нос. Последние лучи угасающего солнца дрожали над четкими силуэтами далеких горных вершин. Через несколько секунд наступит полная темнота.

На носу схватка все еще продолжалась. Группа людей сражалась из последних сил. От них отделилась окровавленная фигура, и вторая бросилась следом за ней. Я узнал Фентона и Майкла. Фентон был безоружен, и гримаса ужаса застыла на его лице. Могучая рука Майкла схватила его за плечо и одним движением развернула к себе. Быстро наклонившись, гигант выхватил у лежавшего рядом трупа палаш и сунул его в руку упирающемуся Фентону.

— Бери и сражайся, трусливый ублюдок! — заревел Майкл. — Дерись, проклятая трюмная крыса! Ты ведь был с Девисом, не так ли, — ты, подлый убийца из-за угла? Так держи это!

Странный визгливый вопль сорвался с губ Фентона, и он действительно, точно загнанная в угол крыса, внезапно в отчаянье принялся наносить яростные удары, каждый из которых Майкл молча парировал с угрюмой насмешкой на почерневшем от копоти и запекшейся крови лице. Его шейный платок был сорван, и в густой бороде и длинных волосах бывшего буканьера мелькали багровые пятна; впрочем, как оказалось впоследствии, он просто вытирал о них скользкие от крови руки. Визгливые стоны продолжали вырываться из груди Фентона с каждым его вздохом, и вдруг неожиданно, словно кто-то сразу задул гигантскую лампу, нас окутал кромешный мрак, и мириады звезд засверкали на небосводе, постепенно разгораясь все ярче и ярче.

Свирепые удары клинков высекали снопы искр, как на точильном камне. Затем раздался голос Майкла:

— А теперь — получай!

Послышался стон и тупой стук упавшего тела. Гигант обернулся ко мне.

— Долг выплачен сполна, — сказал он. — Сэм Пайк больше не будет распевать свои песни. Я перерезал ему глотку. Фентон солгал в последний раз в своей жизни. Я расплатился за Мартина. А вы нашли своего парня, сэр?

Глава двадцать третья. ЗАГОВОР ФРЭНКА

Ночь опустилась над безмятежным, спокойным морем. Лучи звезд проникали сквозь путаницу такелажа и зияющие дыры в разорванных парусах. Чудовищные последствия жестокой схватки ощущались на каждом шагу. Отовсюду слышались стоны и крики о помощи. Разъяренные туземцы никому не давали пощады, вследствие чего из шести десятков человек на борту «Золотой Надежды» в живых осталось лишь семнадцать, все раненые, причем пять из них смертельно. А мы постепенно, одного за другим, находили среди трупов своих мертвецов.

Но это пришло потом. А сейчас, пока я стоял с Черным Майклом над мертвым телом Ластоногого Фентона, кто-то шел к нам со стороны носового трапа.

— Кто идет? — окликнул я.

— Друг, — последовал ответ, и я узнал усталый голос Саймона. — Все кончено. Нам удалось спасти около дюжины из тех, кто собрался на носу. Если бы не темнота, туземцы перерезали бы их всех до единого. Мятежники сдались и бросили оружие. Мой секретарь погиб. Но я отомстил за него! Где сэр Ричард?

Печаль в голосе человека, который сражался так мужественно, казалось, немного уменьшила торжество нашей победы. Я почувствовал странную дурноту и слабость.

— Он в своей каюте… центральная на корме, — ответил я. — Тяжело ранен. Мне надо найти юного Маддена…

— Я немного знаю толк в медицине, — сказал Саймон. — Пойду присмотрю за ним.

Когда он ушел от нас, я почувствовал, что меня шатает. Майкл подхватил меня под руку.

— Эге, да из вас кровь хлещет, как пиво из бочки, сэр! — встревоженно воскликнул он. — Надо бы заткнуть дырку!

— Надо… сначала… найти парня, — пробормотал я, призывая на помощь всю свою волю, чтобы поддержать угасающие силы.

— Слишком много крови потеряли, — словно сквозь вату услыхал я слова Майкла и безвольно обвис у него на руках.

Пришел в себя я в каюте на полубаке. Позади меня горел фонарь. Я лежал на палубе со свернутой матросской койкой под головой. Левая рука была крепко прибинтована к туловищу, а на плечо был наложен компресс. Майкл где-то раздобыл рому и подносил его в кружке к моим губам, уговаривая точно ребенка. Голос его был мягким и нежным настолько, насколько сильной и крепкой была рука, обнимающая меня. Я с трудом глотнул немного жидкости из кружки, и горячий огонь пробежал по моим жилам. На какое-то мгновение я совсем опьянел, и подволок 74 каюты поплыл перед моими глазами. Затем в голове у меня прояснилось.

— Рана поверхностная, — сказал Майкл. — Просто вы потеряли много крови. Ром с успехом заменит ее. Как вы себя чувствуете, сэр?

В его голосе звучала искренняя нежность взрослого мужчины к ребенку независимо от ранга и положения.